Предчувствие беды - Страница 20

Переливистый сигнал машины раздался совсем рядом – я даже дернулся от неожиданности. Посмотрел – совсем рядом черная Волга…

– Владимир Владимирович? – я был действительно удивлен. Реально, не в шутку

Генерал Горин молча открыл дверь, кивнул на сидение рядом с собой. Я упал на обшитое велюром мягкое сидение, захлопнул дверь – и машина сразу тронулась…

Пока мы ехали по ленинградским улицам – я так и не сумел их узнать и полюбить, этот город не стал мне родным, генерал молчал, молчал и я. Тема должна была быть достаточно серьезной – иначе бы генерал не стал показываться здесь, в Ленинграде.

– Как учеба? – прервал молчание генерал

– Легче, чем я думал – самонадеянность конечно у пеня всегда была, что есть, то есть – а как работа? Останется еще к тому времени, как я закончу учебу?

Горин тяжело вздохнул.

– Эх, Сергей… Как ты школу закончишь – так настоящая работа то и начнется. Сейчас так… цветочки. А вот тогда будет…

Я все не мог понять – куда мы направляемся. Но и спрашивать уместным не счел.

Оказалось – направляемся в порт. Верней, в район порта. Ехали мы сложным путем – по Приморскому, на Кировский проспект, въехали на Аптекарский остров, проскочили его и заехали по тому же Кировскому проспекту на Петроградский. Водитель, конечно был классный. Думаете, где самые лучшие водители были – в девятке (прим автора – Девятое управление КГБ, занималось охраной государственных и партийных деятелей ) что ли? Ан нет, что бы они не говорили про свою подготовку. Жизнь водителя девятки на самом деле довольно проста – включил мигалку, дали тебе "зеленую улицу", все гаишники "под козырек", ни правил тебе ни пробок – едешь себе и едешь. А вот водители оперативных машин… там ни мигалку не включить, ни себя демаскировать, желательно и правила не нарушать – и в то же время объект наблюдения не потерять. Вот где асы то были! На втором месте были опытные таксисты, а эти – на первом, без вопросов. И тот водитель, что вез нас был из числа лучших – в плотном транспортном потоке почти и не тормозил даже.

Цель находилась на Васильевском острове – около Кировского дворца культуры – туда мы попали по Большому проспекту. Район тогда – его еще питерцы коренные звали "Васька" был нищим и шпанским, соваться туда по вечерам честным комсомольцам не рекомендовалось – можно было как минимум остаться без кошелька. Дрались там всегда жестко – в кость. Но водитель, очевидно знал – куда нас вести – да и генерал светлел лицом, по мере того, как мы приближались к цели.

Целью оказалась пельменная – сейчас то уже мало помнит, что это такое. Такой павильончик – крыша над головой есть, а стен нету, вместо них – такие решетки фигурные. Пельмени там варили и продавали – двенадцать штук порция, тридцать копеек они там стоили за порцию. Останкинские. И на столах – только перец черный и уксус в бутылках, а на бутылках вместо крышки – железная с дырочками. Да…

– Ты иди… – генерал огляделся – место займи… А я возьму…

Две порции. Старые, щербатые тарелки. Вкусный парок над разваренными пельменями. Соседи, которые, прикрывшись плащом, пытаются долить в стаканы с пивом "беленькой". Разговоры – о предстоящей олимпиаде, как сейчас помню, уже тогда судачили…

Нету у нас больше ничего этого. Ни олимпиады. Ни страны. Ни пельменей по тридцать копеек на щербатой тарелке…

Вилки звякали, тыкаясь в тарелку, не глядя друг на друга мы сосредоточенно жевали разваренные, острые из-за уксусно-перечного соуса пельмени.

– Встретил я здесь кое-кого… – нарушил молчание генерал – давно уже. Сколько лет прошло – а первый раз здесь. Я и в Ленинград то из-за этого стараюсь не показываться…

– Что случилось…

– Да какая сейчас уже разница… – раздосадовано сказал генерал – доедай, давай. Покушаем – и поговорим…

Антиалкогольной кампании тогда еще не было, и пиво продавали не в пакетах – но генералу было не до того. Когда и моя и его тарелка опустели, он аккуратно положил рядом вилку, о чем-то задумался, по-старчески вздохнул. Затем, покопавшись в кармане плаща выложил на стол – рядом с пятнышком пролитого уксуса фотографию – небольшого размера, такую какие делают на документы Черно-белую.

– Ты должен знать этого человека. Вспоминай. Вспомнишь – молодец.

Я вгляделся в фото – человек как человек, в штатском. Прокуратура? Афган? Посольство? На русского он не смахивал.

– Афган?

– Теплее…

Кто же… Из посольства? Нет, из афганцев. Кто же…

И тут я вспомнил. Грязный борт УАЗа. Мат, крики. Шум в ушах от выстрелов – а потом от тишины – страшной тишины, той самой, которая пострашнее выстрелов будет…

– Вспомнил. Полковник Асад Хашим. Царандой.

– Молодец… – покачал генерал головой – я в тебе не ошибался. Молодец, такое не каждый действующий сможет, ты же с ним один раз всего встречался.

– При обстоятельствах, которые не забудешь. Нас тогда обстреляли, я вам докладывал.

– Да… обстреляли, помню. Ты пельменей еще будешь?

– …

– Значит будешь.

Генерал унес грязные тарелки, я подвинул к себе фотография. Интересно где снято без формы? Я помню его старше… прием в партию? Что там происходит, в Афгане? Пока вроде – тихо все.

Генерал вернулся, плюхнул на стол две тарелки…

– Суть в следующем… Полковник Хашим… в общем, приказ о присвоении ему должности генерала и назначении на должность начальника Управления защиты революции – ключевого управления Царандоя – лежал уже на столе у министра. В последний момент этот приказ со стола убрали. Сделали это – как нам удалось выяснить – люди Амина. Помнишь еще такого?